Постоянный спрос на книгу в этих местах подтверждают и записи с ценами на московскую печать, которые в регионе всегда были относительно выше, чем в самой Москве. Записи сообщают нам замечательные, нередко уникальные факты – например, откуда брали деньги в церквях и монастырях, когда было необходимо купить книгу, а денег не было. Напомним, что Триодь цветная 1648 г. была куплена в церковь Успения «в промен» на «старинные братьцкие трех браков… большие свечи» (№ 529). В новой книге говорится, что Библию 1663 г. в Спасо-Ярославский монастырь покупают «на заморные деньги, сколько у кого осталось по сорокоусье» (№ 194).

Из сказанного уже понятно значение собрания для изучения книжной культуры России накануне Нового времени и роли в ней московской печати. Но ростово-ярославское региональное собрание позволяет ставить на репрезентативном материале и объективно решать многие вопросы о распространении московской печатной книги, популярности разных типов книг и разных изданий, составе читателей, грамотности населения и многом другом.

Еще большее, неоценимое значение имеет краеведческая информация записей на книгах: в ней сообщается о ранее неизвестных в регионе церквях, датах их освящения, времени посещения властями, о пожарах, особенных явлениях природы, широчайших торговых и личных связях населения региона и многом ином.

Если напомнить, что не менее значительны и вышеназванные выявленные и изученные фонды кириллической книги XVI – первой половины XVII в., то мы впервые получаем реальную возможность ставить вопросы не только о динамике географического и социального распространения московской печатной книги в регионе, об изменении читательских интересов и интересов церковных корпораций, изменении значения тех или иных монастырей, но и о гораздо более общих вещах.

Например, сравнение географических указателей каталогов первой и второй половины века показало значительное различие даже для одного уезда. При этом во второй половине века ни разу не упоминается ряд церквей и даже некоторые монастыри, хорошо известные по более ранним книгам. Может быть, эти церкви сгорели, может быть, исчезли или совсем обеднели определенные населенные пункты (что могут установить краеведы). Можно сравнить полученные данные с картами региона. Надо сказать, что уникального материала по самым разным проблемам краеведения так много, что к указателям и текстам записей могут обращаться и те, кто изучает историю и экономику края, торговые и семейные связи его жителей в разных местах России, генеалогию очень многих местных знатных и крестьянских родов, посадских людей и многое иное.

Совершенно особое значение приобретает изучение ростово-ярославской книги второй половины века, если напомнить, что при ее описании авторский коллектив использовал методику, требующую довольно подробно излагать и содержание маргиналий, обнаруженных на книгах. В отличие от «записей», сообщающих о судьбе книги как объекта купли, продажи, обмена, вклада, завещания и даже места для долговой, хозяйственной, летописной записи, маргиналии – это записи к содержанию текста книги: дополнения, замечания, согласие или критика, эмоции, связанные с чтением, и т. и. Собранные по типам и времени, маргиналии позволяют получить самую ценную и неизвестную информацию о наиболее важных, с точки зрения читателей, темах, наиболее популярных авторах, психологии чтения, уровне книжных знаний и т. д. Именно эта информация, непосредственная и, как правило, не рассчитанная на иных людей, позволяет наконец перейти от проблемы «книга и общество» к проблеме «человек и книга». Однако это уже задача иной работы.

Коллекция кириллических изданий Папского восточного института в Риме [564]

Коллекция кириллических изданий первого периода славянского книгопечатания, собранная в библиотеке Папского восточного института в Риме, – одна из лучших, если не лучшая в Италии. Ее состав стал известен благодаря прекрасной работе проф. о. Я.Крайцара [565] , в которой точно определены издания всех имеющихся в собрании книг и приведены минимальные сведения об особенностях экземпляров. Необходимость более полного знакомства с этими особенностями объясняется двумя причинами. Во-первых, активной работой книговедов славянских стран над подготовкой «Сводного каталога глаголических и кириллических изданий XV–XVII вв.», в рамках которого на уровне описания экземпляра должны быть учтены все известные нам старопечатные книги [566] . Во-вторых, интересующее нас собрание составлено библиотекой Восточного института совсем недавно, фактически только в XX в. Таким образом, и записи, и иные особенности экземпляров книг, хранящихся в Риме, отражают историю их бытования в славянских землях, где они функционировали несколько столетий как часть славяно-русской культуры. Наша цель – ознакомить читателя с наиболее интересными книгами собрания, страницы которых сохранили любопытные факты и свидетельства, собрать которые в общую копилку исторической информации – одна из актуальных задач источниковедов и книговедов.

В собрании Восточного института (на рубеже 70-80-х гг. XX в.) было 113 кириллических книг XV–XVIII вв., среди которых, как правило, нет дублетов – библиотека имеет по одному экземпляру каждого издания. О ценности этого небольшого собрания говорит наличие в нем трех славянских инкунабул: краковских изданий Швайпольта Фиоля – Часослова, Триодей постной и цветной (№ 1–3) [567] ; венецианских изданий (Служебника 1554 г., № 4; Псалтыри 1569 г., № 6); дофедоровского московского «широкошрифтного» Евангелия (около 1560 г., № 5); двух книг Ивана Федорова (львовского Апостола 1574 г., № 7, и Острожской Библии 1581 г., № 9); первенца виленской печати Петра Мстиславца – Евангелия 1575 г., изданного соратником русского первопечатника в типографии Луки и Кузьмы Мамоничей (№ 8); московских изданий преемников Ивана Федорова – Андроника Тимофеева Невежи, его сына Ивана Невежина и др. Среди редчайших книг собрания можно назвать Октоих 1604 г., напечатанный в Дермани (№ 14), и Служебник того же года, изданный в Стрятине (№ 15). Половина имеющихся книг (58) – московские издания. На втором месте издания Украины; ранние типографии Львова и Киева представлены в библиотеке Восточного института одинаково – каждый город по 19 изданий. Виленских изданий XVI–XVII вв. в собрании три; венецианских, острожских, напечатанных в Евье – по два; печатная продукция типографий в Дермани, Стрятине, Кутеине и Супрасле представлена одним изданием каждой типографии (№ 14,15, 74,109). Интересен и подбор текстов собрания: из 49 названий 17 (в 79 экземплярах) – литургические книги; 30 (в 33 экземплярах) – учительные, учебные, книги по церковному праву и т. и.; две книги – смешанного типа (включают и службу, и житие святого).

Таким образом, собрание книг кириллической печати Восточного института достаточно представительно как с точки зрения состава, так и времени и места издания собранных памятников. Давая ниже, как правило в хронологическом порядке, обзор некоторых книг собрания (хронология обзора нарушается, когда книги группируются по месту издания), мы ни в коей мере не ставим своей задачей их полное поэкземплярное описание, которое, очевидно, войдет в упомянутый выше Сводный каталог [568] . Записи на книгах в зависимости от их значения могут быть нами упомянуты, изложены, приведены с сокращениями или полностью. При этом сохраняются только те особенности орфографии древних писцов, которые можно передать русской азбукой.

Все три экземпляра краковских изданий, имеющихся в Восточном институте, несут на себе следы их бытования в России еще в XIX в. Экземпляр Часослова (1491, № 1) несколько раз реставрировался. При реставрации XVIII в. полууставом дописаны утраченные части текста (иногда значительные). Для реставрации книги использовались фрагменты русских документов XVII в.; переплет, пол у кожаный картон в бумаге с кожаными уголками и корешком, – XIX в. Любопытно, что снизу картон крышек переплета оклеен рекламкой «Отечественных записок». Судя по характеру реставрации и карандашным пометкам на полях, экземпляр краковской Триоди постной (ок. 1493, № 2) также еще в конце XIX в. находился в руках русских старообрядцев. На экземпляре Триоди цветной (Краков, ок. 1493, № 3) сохранился конец, очевидно, московской записи плохой скорописью XVIII в., в которой упоминаются имена всех четырех московских митрополитов-чудотворцев и добавлено: «К сей росписке вместо старосты Алексея Иевлева по его велению Трофим Гаврилов». В XIX в. книга тщательно изучалась. От этого времени на листе с номером 70 (135) остались две записи кириллицей, сначала: «Двух листов нет», затем первая запись зачеркнута и написано: «Все листы есть, заметка излишняя»; возможно, тогда же на переплетном листе книги сделана ссылка на библиографический труд В. М. Ун дольского [569] .